18 января 2022 года — День ликвидатора последствий радиационной аварии на заводе «Красное Сормово»
День ликвидатора последствий ядерной аварии на производственном объединении «Завод «Красное Сормово» отмечают с 2018 года в соответствии с постановлением ЗС Нижегородской области, как дань памяти тем людям, благодаря героическому труду которых авария не приобрела масштабного характера.
Трагедия произошла во время строительства атомной подводной лодки 18 января 1970 года, за 16 лет до взрыва на Чернобыльской АЭС. Это одна из самых масштабных радиационных аварий советского периода. До Перестройки данные о ней были засекречены, а говорить о катастрофе было не принято.
В 2016 году я собирала материал к книге, посвященной 60-летнему юбилею Сормовского силикатного завода. В эту публикацию также вошли сведения об аварии на заводе «Красное Сормово». Дело в том, что председатель совета директоров ОАО «Силикатный завод № 1» Юрий Тимофеевич Бурлаков был свидетелем и участником тех далеких исторических событий. Мне также посчастливилось взять интервью у давнего друга Ю. Т. Бурлакова, в те годы генерального директора ОАО «Завод Красное Сормово» Николая Сергеевича Жаркова.
Юрий Тимофеевич Бурлаков не любит много рассказывать о себе. Он дипломатично старается перевести разговор на другую тему, когда ему задают вопрос, касающийся его автобиографии. «Что о себе говорить? Родился, учился, пошел в армию, в институт. Затем была работа на «Красном Сормово», в училище, работа на силикатном заводе, семья, дети. Вся жизнь убирается в несколько строчек, как и у любого другого среднестатистического представителя моего послевоенного поколения. А что было между этими промежутками – особо не важно», – говорит Бурлаков. Однако есть общеизвестные факты, связанные с различными периодами жизни Юрия Тимофеевича, где наглядно и ярко проявляются самые лучшие его человеческие качества, талант руководителя и инженера, талант организатора и хозяйственника. Один из таких эпизодов вошел в историко-публицистическую книгу «Красное Сормово»: завод и люди», выпущенную издательством «Кварц» в 2006 году.
Речь пойдет об аварии, случившейся из-за человеческого фактора. Утром 18 января 1970 года при строительстве седьмой по счету подводной лодки с ядерным реактором (заводской номер 712) при проведении гидравлического испытания системы ГВД на субмарине, которая готовилась к спуску на воду и сдаче в эксплуатацию, произошел несанкционированный запуск реактора. В несмонтированной системе управления возникла самопроизвольная цепная реакция, затем нейтронная вспышка с резким ростом мощности и давления в реакторе. В результате реактор был поврежден и произошел выброс радиоактивного пара, который затем осел на всех поверхностях ПЛ и огромного цеха. Тут же была создана зона строгого режима. Перед коллективом была поставлена задача – в кратчайший срок провести дезактивацию стапеля и лодки. Для оказания консультационной помощи на завод прибыл президент Академии наук СССР академик А. П. Александров. Вечером того же 18 января была собрана группа дезактиваторщиков, состоявшая только из добровольцев. В составе этой группы был и тридцатилетний старший мастер цеха СКМ Ю. Т. Бурлаков. Руководил дезактивационными работами заместитель начальника цеха Н. С. Жарков.
«Заместители начальника цеха Н. С. Жарков, А. И. Степанов, И. В. Иванов, В. А. Пчелинцев, А. Н. Казодеев, начальники служб А. Н. Михайлов, А. Л. Анисимов, старшие мастера Ю. Т. Бурлаков, С. Н. Макаров, В. А. Юсин, Б. Т. Ольнев и другие проявили себя зрелыми руководителями, отличными организаторами и повели за собой людей. Они уходили из цеха только после выполнения намеченного. Нет возможности перечислить всех, кто заслуживает благодарности за тот трудовой подвиг и поддержку, которую они оказали, подтвердив высокую организованность и сплоченность коллектива, – дополняет рассказ участник ликвидации аварии В. А. Кузин, работавший в то время начальником цеха СКМ, где и случилось несчастье. – Руководство завода искало выход из создавшегося положения. Авария случилась на лодке, которая была в плане сдачи года. Не выполнить план завод не имел права. Было принято решение сдавать следующую лодку, строящуюся в цехе СК-3. На эту задачу и был нацелен коллектив завода. Слесари-монтажники, специалисты корпусных профессий цеха СКМ во главе с Н. С. Жарковым и другими заместителями и старшими мастерами были направлены в цех СК-3 для решения этой задачи».
Рассказывает Николай Сергеевич Жарков:
– С Юрием Тимофеевичем мы оба были по специальности инженеры-механики, только я окончил политехнический институт в Ленинграде, а он – в Горьком.
Швартовые испытания подводной лодки проходили на плаву и велись круглосуточно. Поскольку если запустили атомный реактор, то его уже остановить невозможно, да и неэффективно, с ума сойдешь. Юрий Тимофеевич во всем этом был задействован, к тому же он возглавлял коллектив смены, а это порядка тридцати человек.
В истории завода «Красное Сормово» не раз возникали трудные ситуации, которые как рентгеном высвечивали и проверяли людей на прочность. 18 января 1970 года на ядерной установке СКМ произошла авария. Мощность взрывной волны была такая, что сорванную крышку реактора нашли потом далеко за Волгой. Весь цех – стены, потолок, пол, оборудование и стоящие в нем две подводные лодки – все было загрязнено не просто копотью, а гамма-излучением. Перед коллективом цеха была поставлена задача – провести дезактивацию, то есть все это вымыть, вычистить. Конечно, люди боялись за свое здоровье, многие запаниковали и стали уходить с завода. Так, до аварии в нашем цехе насчитывалось три с половиной тысячи человек, а уже через два-три дня после – только 700 человек. Но надо было кому-то все приводить в порядок, уговорить людей, проинструктировать их, как правильно себя вести во время проведения дезактивационных мероприятий, чтобы не нанести вред своему здоровью.
Скажу, что директор и главный инженер завода, пока мы не привели все в порядок, даже не заходили к нам в цех, а ежедневные совещания по поводу ликвидации последствий аварии проводили в соседнем корпусе, и вся эта нагрузка пала на плечи молодых. Трудились мы круглосуточно, в три смены. В каждой смене по триста человек. Вначале проходили чистую зону, где снимали и надевали свою одежду. Затем условно шли в «грязную» зону, где облачались в спецодежду таким образом, чтобы нигде не оставалось открытых мест. Надевали специальный костюм, бахилы, респиратор, резиновые рукавицы. В цехе уже были приготовлены разные растворы для дезактивации: содовый раствор, мыльный, щелочь. Дозиметристы, которые работали вместе с нами, подсказывали, как отмыть разные поверхности: металл, фанеру, стекло. В простую воду мы добавляли приготовленный раствор, брали тряпки, поднимались по лесам наверх и метр за метром отмывали потолок, стены.
За нами всегда стояли дозиметристы, они отслеживали сделанную нами работу. Загрязнение не должно было превышать десяти микрорентген. Мы отмечали квадратиками чистые поверхности, чтобы не спутаться и не мыть еще раз. Хуже всего от этой работы было на полу, поскольку вся загрязненная вода сверху стекала вниз, и эта жижа становилось въедливой. Потом эти полы мы выдалбливали отбойными молотками слой за слоем и укладывали все это в большие четырехсоткилограммовые ящики, которые затем вывозились с завода в специальные могильники. Для каждой смены изготавливалось по тысяче таких ящиков. После стен стали отмывать подводную лодку, трубопровод, системы. Подводная лодка была загрязнена и снаружи, и внутри, также пришлось менять на ней реактор.
Мы тоже боялись за свое здоровье, но чувство ответственности перед важным делом, чувство долга перед Родиной было сильнее внутренних страхов. Поэтому на эту работу шли самые преданные делу люди, и среди них был Юрий Тимофеевич Бурлаков.
Своими поступками, безупречным внешним видом, выдержанным и стойким характером Юрий Тимофеевич всегда показывал пример своим товарищам. А время тогда было очень горячее. Каждый год нам надо было сдавать государству одну атомную подводную лодку, две дизельные подводные лодки, четыре сухогрузных теплохода, глубоководные аппараты – это солидные оборонозначимые и стратегически важные для страны технические объекты.
Я знаю, что Юрию Тимофеевичу довелось в общей сложности участвовать в строительстве 18 субмарин. В настоящее время в живых остались единицы из тех сормовичей, которые занимались испытанием атомных подводных лодок. С Юрием Тимофеевичем мы на протяжении всех этих лет тепло поддерживаем нашу дружбу. Иногда я приезжаю к нему в гости, чтобы просто посидеть, пообщаться. Мы вспоминаем наши дела, людей, которых уже нет с нами… Вместе с ним мы занимаемся общественной работой. Я являюсь председателем Совета директоров Сормовского района, а он – мой заместитель. Я председатель некоммерческого партнерства по благотворительности, он заместитель. Мы собираем с каждого нашего предприятия небольшие деньги и шефствуем над Сормовским домом престарелых, двумя интернатами, детским приютом. С ним мы не только понимаем, друг друга с полуслова, мы поддерживаем во всех делах, и иметь такого единомышленника и друга по жизни – это большое везение…
